Никитич, с помощью своего сотоварища, по знаку, сделанному молодым, и переданному им шепотом приказанию, взобрался на чурбан и довольно быстро
снял петлю с шеи повешенного, которого молодой, обладавший, видимо, недюжинной силой, приподнял за ноги.
Неточные совпадения
Так и есть, так и есть:
петлю под мышкой до сих пор не
снял!
Подробностей не знаю, но слышал лишь то, что будто воспитанницу, кроткую, незлобивую и безответную, раз
сняли с
петли, которую она привесила на гвозде в чулане, — до того тяжело было ей переносить своенравие и вечные попреки этой, по-видимому не злой, старухи, но бывшей лишь нестерпимейшею самодуркой от праздности.
Не взяв же никакого вознаграждения, Федор Павлович с супругой не церемонился и, пользуясь тем, что она, так сказать, пред ним «виновата» и что он ее почти «с
петли снял», пользуясь, кроме того, ее феноменальным смирением и безответностью, даже попрал ногами самые обыкновенные брачные приличия.
Василиса. Освободи меня… от мужа!
Сними с меня
петлю эту…
Плакать, тосковать, проклинать себя, биться об угол головою, двадцать раз в день на гвоздь
петлю повесить да опять
снять.
Я не тронул печатей, но
снял с
петель все двери и все-таки дал спектакль.
Никита (поднимается). Ну как я пойду? Как я образ возьму? Как я ей в очи гляну? (Ложится опять.) Ох, кабы дыра в землю, ушел бы. Не видали б меня люди, не видал бы никого. (Опять поднимается.) Да не пойду я… Пропадай они совсем. Не пойду. (
Снимает сапоги и берет веревку; делает из нее
петлю, прикидывает на шею.) Так-то вот.
Никита (садится и разувается). Так и пошел я! Как же! Нет, вы поищите, на перемете нет ли. Распростал
петлю да прыгнул с перемета, и ищи меня. И вожжи, спасибо, тута. (Задумывается.) То бы размыкал. Какое ни будь горе, размыкал бы! А то вот оно где — в сердце оно, не вынешь никак. (Приглядывается ко двору.) Никак, опять идет. (Передразнивает Анисью.) «Хорошо, и хорошо как! Полежу с тобой!» У! шкуреха подлая! На ж тебе, обнимайся со мной, как с перемета
снимут. Один конец. (Схватывает веревку, дергает ее.)
Такого рода разорительные заторжки велись беспрерывно с 1821 по 1838 год, когда наконец правительство приняло участие в судьбе несчастных заводов и, прекратив заторжки,
сняло таким образом с заводов эту мертвую
петлю.
«Ох, как бы я разделалась с ним, кабы подыскался мне подходящий человек… Уж укокошила бы его, пострела…
Сняла бы с шеи своей
петлю… Поделом дуре-бабе, сама на себя ее накинула…» — думала она по адресу Кузьмы Терентьева.
— Уж будьте покойны, матушка-барыня, в целости и сохранности представим. Дозвольте к ручке вашей милостивой приложиться,
сняли вы с меня
петлю вражескую… от геены огненной избавили…
И этих коротких размышлений было достаточно, чтобы я пришел в себя и с горьким смехом над малодушием своим
снял с шеи роковую
петлю.
Сходя с помоста, палач объявил начальнику, что труп можно
снять с
петли и похоронить.